Неточные совпадения
Она нашла это утешение в том, что ей, благодаря этому знакомству,
открылся совершенно новый
мир, не имеющий ничего общего с её прошедшим,
мир возвышенный, прекрасный, с высоты которого можно было спокойно смотреть на это прошедшее.
Татьяна с ключницей простилась
За воротами. Через день
Уж утром рано вновь явилась
Она в оставленную сень,
И в молчаливом кабинете,
Забыв на время всё на свете,
Осталась наконец одна,
И долго плакала она.
Потом за книги принялася.
Сперва ей было не до них,
Но показался выбор их
Ей странен. Чтенью предалася
Татьяна жадною душой;
И ей
открылся мир иной.
В вашем покое будет биться пульс, будет жить сознание счастья; вы будете прекраснее во сто раз, будете нежны, грустны, перед вами
откроется глубина собственного сердца, и тогда весь
мир упадет перед вами на колени, как падаю я…
Целые
миры отверзались перед ним, понеслись видения,
открылись волшебные страны. У Райского широко
открылись глаза и уши: он видел только фигуру человека в одном жилете, свеча освещала мокрый лоб, глаз было не видно. Борис пристально смотрел на него, как, бывало, на Васюкова.
После нескольких звуков
открывалось глубокое пространство, там являлся движущийся
мир, какие-то волны, корабли, люди, леса, облака — все будто плыло и неслось мимо его в воздушном пространстве. И он, казалось ему, все рос выше, у него занимало дух, его будто щекотали, или купался он…
Энергические и умные меры Смита водворили в колонии
мир и оказали благодетельное влияние на самих кафров. Они, казалось, убедились в физическом и нравственном превосходстве белых и в невозможности противиться им, смирились и отдались под их опеку. Советы, или, лучше сказать, приказания, Смита исполнялись — но долго ли, вот вопрос! Была ли эта война последнею? К сожалению, нет. Это была только вторая по счету: в 1851 году
открылась третья. И кто знает, где остановится эта нумерация?
— Нет, не могу допустить. Брат, — проговорил вдруг с засверкавшими глазами Алеша, — ты сказал сейчас: есть ли во всем
мире существо, которое могло бы и имело право простить? Но существо это есть, и оно может все простить, всех и вся и за всё, потому что само отдало неповинную кровь свою за всех и за всё. Ты забыл о нем, а на нем-то и созиждается здание, и это ему воскликнут: «Прав ты, Господи, ибо
открылись пути твои».
Рассказы о возмущении, о суде, ужас в Москве сильно поразили меня; мне
открывался новый
мир, который становился больше и больше средоточием всего нравственного существования моего; не знаю, как это сделалось, но, мало понимая или очень смутно, в чем дело, я чувствовал, что я не с той стороны, с которой картечь и победы, тюрьмы и цепи. Казнь Пестеля и его товарищей окончательно разбудила ребяческий сон моей души.
Существует Сущая Правда, она не походит на
мир и на все, что в
мире, но она должна
открываться и вочеловечиваться.
Два выхода
открываются в вечность: индивидуальный выход через мгновение и исторический выход через конец истории и
мира.
Аня. Ты, мама, вернешься скоро, скоро… не правда ли? Я подготовлюсь, выдержу экзамен в гимназии и потом буду работать, тебе помогать. Мы, мама, будем вместе читать разные книги… Не правда ли? (Целует матери руки.) Мы будем читать в осенние вечера, прочтем много книг, и перед нами
откроется новый, чудесный
мир… (Мечтает.) Мама, приезжай…
И вот тайна природы Христа, тайна соотношения между первой и второй ипостасью
открылась именно Афанасию, и за Афанасием пошел весь христианский
мир.
Научному пониманию
мира в категории причинности
открывается в
мире только закономерность и необходимость, но не
открывается в
мире разум, смысл.
В язычестве было подлинное откровение Божества, точнее, откровение мировой души, но
открывалась там лишь бесконечная божественная мощь; смысл оставался еще закрытым, и религия любви еще не явилась в
мир.
В религии Христа был дан Богочеловек и
открылась правда о личном небесном спасении, но не было еще дано богочеловечество и не была еще целиком открыта правда о соборном спасении
мира, о пути осуществления духа Христова в мировом космосе.
В детском уме моем произошел совершенный переворот, и для меня
открылся новый
мир…
Странное дело, — эти почти бессмысленные слова ребенка заставили как бы в самом Еспере Иваныче заговорить неведомый голос: ему почему-то представился с особенной ясностью этот неширокий горизонт всей видимой местности, но в которой он однако погреб себя на всю жизнь; впереди не виделось никаких новых умственных или нравственных радостей, — ничего, кроме смерти, и разве уж за пределами ее
откроется какой-нибудь
мир и источник иных наслаждений; а Паша все продолжал приставать к нему с разными вопросами о видневшихся цветах из воды, о спорхнувшей целой стае диких уток, о мелькавших вдали селах и деревнях.
— Но здесь, здесь именно и
открылась миру гнусность злодея, надменностию своею нас гнетущего и нахальством обуревающего… Получив мое извещение и имея на меня, как исконный враг рода человеческого, злобу, он, не помедлив даже мало, повелел псом своим повлещи меня в тюрьму, доколе не представлю ясных доказательств вымышленного якобы мною злоумышления… где и до днесь пребывание имею…
— Потом, — продолжал неумолимый дядя, — ты начал стороной говорить о том, что вот-де перед тобой
открылся новый
мир. Она вдруг взглянула на тебя, как будто слушает неожиданную новость; ты, я думаю, стал в тупик, растерялся, потом опять чуть внятно сказал, что только теперь ты узнал цену жизни, что и прежде ты видал ее… как ее? Марья, что ли?
— Я бога люблю больше всего в
мире, — воскликнул Аггей Никитич, — и пламенно желаю, чтобы он
открылся мне, но не знаю, что для этого нужно делать!.. Как об этом говорят мистики?
Мне страшно нравилось слушать девочку, — она рассказывала о
мире, незнакомом мне. Про мать свою она говорила всегда охотно и много, — предо мною тихонько
открывалась новая жизнь, снова я вспоминал королеву Марго, это еще более углубляло доверие к книгам, а также интерес к жизни.
Теперь для меня раскрывалась другая сторона газетного дела, которая для обыкновенного газетного читателя не существует, — за этими печатными строчками
открывался оригинальный живой
мир, органически связанный вот именно с таким печатным листом бумаги.
Да, ты умрешь — и я останусь тут
Один, один… года пройдут,
Умру — и буду всё один! Ужасно!
Но ты! не бойся:
мир прекрасный
Тебе
откроется и ангелы возьмут
Тебя в небесный свой приют.
Но скоро черствая кора
С моей души слетела,
мир прекрасный
Моим глазам
открылся не напрасно,
И я воскрес для жизни и добра.
И я покинул всё, с того мгновенья,
Всё: женщин и любовь, блаженство юных лет,
Мечтанья нежные и сладкие волненья,
И в свете мне
открылся новый свет,
Мир новых, странных ощущений,
Мир обществом отверженных людей,
Самолюбивых дум и ледяных страстей
И увлекательных мучений.
Их жизнь течет так ровно и мирно, никакие интересы
мира их не тревожат, потому что не доходят до них; царства могут рушиться, новые страны
открываться, лицо земли может изменяться, как ему угодно,
мир может начать новую жизнь на новых началах, — обитатели городка Калинова будут себе существовать по-прежнему в полнейшем неведении об остальном
мире.
Сестра слушала, как я и доктор спорили, и в это время выражение у нее было радостно-восторженное, умиленное и пытливое, и мне казалось, что перед ее глазами
открывался мало-помалу иной
мир, какого она раньше не видала даже во сне и какой старалась угадать теперь.
Подколесин. Благодарю, брат. Именно наконец теперь только я узнал, что такое жизнь. Теперь предо мною
открылся совершенно новый
мир, теперь я вот вижу, что все это движется, живет, чувствует, эдак как-то испаряется, как-то эдак, не знаешь даже сам, что делается. А прежде я ничего этого не видел, не понимал, то есть просто был лишенный всякого сведения человек, не рассуждал, не углублялся и жил вот, как и всякий другой человек живет.
«Я уезжаю от вас навсегда. Вы, вероятно, сами согласны, что при розни, которая
открылась в наших взглядах на все в
мире, нам жить вместе нельзя. Ни с какой помощью ни ко мне, ни к сыну моему прошу вас не относиться: мы оба совершенно обеспечены казенным местом, которое я получила у старика Оглоблина».
Кучин был глуповатый и наивный, но очень искренний и пылкий юноша. Он был проникнут каким-то фанатическим благоговением ко всему, что
открывалось перед его младенческим взором, и ему казалось, что все «темные силы» ополчаются в эту минуту со всех сторон на затерявшуюся в сугробах дачку, чтобы задавить зародыш нового
мира…
Я убежден, что Николай Матвеич не променял бы своей передней ни на какие блага
мира. Дело в том, что из единственного окна этой комнаты
открывался чудный вид на родные зеленые горы.
Все эти сведения я запоминал с жадностью, потому что в них
открывался неведомый, таинственный горный
мир.
Когда же я взбежал на плотину и широкий пруд
открылся передо мной с своими зелеными камышами и лопухами, с длинною плотиною, обраставшею молодыми ольхами, с целым
миром своего птичьего и рыбьего населения, с вешняком, каузом и мельницей, — я оцепенел от восторга и простоял как вкопанный несколько минут.
Все дальше уходила жизнь, и
открывался молодой душе чудесный
мир любви, божественно-чистой и прекрасной, какой не знают живые в надеждах люди.
В рассказах иноземцев, в науке военной и морской
открывается для Петра новый
мир, и он пять лет все осматривается в этом
мире, как бы пробуя силы и забывая все остальное для любимых занятий, которые пока занимают его лично.
Вы совершенно переноситесь в тот
мир, в который ведет вас автор: вы находите в нем что-то родное, перед вами
открывается не только внешняя форма, но и самая внутренность, душа каждого лица, каждого предмета.
Он на другой же день потихоньку сходил к библиотекарю и выпросил у него все, какие были, сочинения Пушкина и принялся: читал он день… два, и, странное дело, как будто бы целый
мир новых ощущений
открылся в его душе, и больше всего ему понравились эти благородные и в высшей степени поэтичные отношения поэта к женщине.
Так, прежде я тебе цены не знал, несчастный,
Но ныне черствая кора
С моей души слетела,
мир прекрасный
Моим глазам
открылся не напрасно,
И я воскрес для жизни и добра.
Народ-художник, умным очам которого
открылась нетленная красота тела, не мог окончательно проклясть и осудить тело, а Платон был слишком сыном своего народа и его религии, чтобы совершить такую измену национальному гению эллинства, — он, который умное видение этого
мира положил в основу своей философии.
Она есть горний
мир умопостигаемых, вечных идей, который
открылся философскому и религиозному созерцанию Платона, исповедавшего его в своем учении, этом воистину софиесловии.
Поэтому понятно, что основоположный трактат по отрицательному богословию, творение Ареопагита, не только носит выразительное над-писание: «О божественных именах», но и в действительности посвящен изъяснению значения божественных имен, под которыми премирный Бог
открывается миру.
София
открывается в
мире как красота, которая есть ощутимая софийность
мира.
Но впавшему в рабство стихиям
мира человеку Бог
открылся прежде всего как сверхприродное,
мир превозмогающее, трансцендентное Существо.
С нашей точки зрения, понятия годятся только для того, чтобы с возможной точностью описать, рассказать содержание той мистической интуиции, в которой непосредственно
открывается каждому, в меру его духа, софийность
мира [Аргументами трансцендентально-спекулятивными нельзя снять интуитивно данную проблему софийности
мира и разъяснить ее в духе гносеологического формализма (посягательство к чему и делает над платонизмом Марбургская школа).
Рядом со сверхбытийно сущим Абсолютным появляется бытие, в котором Абсолютное обнаруживает себя как Творец,
открывается в нем, осуществляется в нем, само приобщается к бытию, и в этом смысле
мир есть становящийся Бог.
«Вем человека о Христе, который вознесен был на третье небо» [2 Кор. 12:2.]… Читали ли эти слова? задумывались ли, что они означают? Если это не бред или самообман, если правда то, что здесь написано, и было, как написано, то что же это значит для видавшего? каким взором должен был он смотреть на
мир после виденного, когда небо
открылось!..
Бог создал
мир наверняка, с безошибочной верностью, а не гадательною только возможностью успеха или неуспеха, иначе бессильным и несовершенным оказался бы его Создатель, потому что в таком случае
открылось бы нечто новое и неожиданное для Него самого, чего Он не мог предвидеть.
Греческому умозрению, которое в этом отношении идет параллельно с откровениями греческого искусства, как самая бесспорная истина о
мире,
открылось, что в основе явлений лежит
мир запредельных идей — сущностей.
Если божественный
мир действительно
открывается религиозному сознанию и трансцендентное становится ему имманентно [Ср. Шеллинг: Gott ist nicht, wie viele sich vorstellen, das Transzendente, er ist das Immanente, d.
В Еве же ему
открылась живая плоть всего
мира, и он ощутил себя его органической частью [В связи с браком стоит и питание, причащение плоти
мира, также удостоверяющее плотскую чувственность человека.